Ксения сидела неподвижно в старом продавленном кресле

Ксения сидела неподвижно в старом продавленном кресле, уставившись куда-то в пустоту. Старинный электрочайник, найденный когда-то на рынке, громко и пронзительно гудел. На его облупившемся корпусе кто-то написал карандашом слово «рабочий». Он действительно исправно грел воду, хотя выключать приходилось вручную. Ксения нехотя поднялась, сняла чайник с базы и заливала кипятком миску с быстрозавариваемой вермишелью. Пока еда настаивалась, она будто бы автоматически пошла в общий туалет.

Туалет на этаже был тесным и пах сыростью. Оглядевшись, Ксения тихо вошла внутрь, сжимая в руке тест на беременность. Раньше ей никогда не приходилось делать такие тесты, но инструкция на упаковке была предельно понятной.

Две полоски. Из-за резкого запаха или увиденного результата, Ксению охватило сильное головокружение, и она едва успела опереться о раковину. Холодная вода слегка взбодрила ее. Посмотрев в треснувшее зеркало, она поняла — она беременна. Это прозвучало как приговор.

Вернувшись в комнату, Ксения без желания ела вермишель пластиковой ложкой. Аппетита не было, но механическое жевание хоть немного отвлекало от тяжелых мыслей. Ребенок? Нет, она не хотела его. Но и повторять судьбу матери, которая многократно избавлялась от «нежеланных ошибок», Ксения тоже не собиралась.

Мать делала аборты так часто, что Ксения даже перестала считать. В такие дни мама становилась другой — трезвой, почти ласковой. Она называла Ксению «солнышком», ласково гладила по голове. Но Ксения знала: это длилось недолго. Мать рассказывала о «братьях и сестрах», которые «не родились», то ли оправдываясь, то ли причиняя боль. В детстве Ксения придумывала им имена — Маша, Дима, Катя… Для нее они жили в воображении, но на самом деле никогда не существовали.

На работе Ксения хранила молчание о своем положении. Она решила: родит и оставит малыша в роддоме. Простое решение. Работа на заводе была тяжелой, но стабильной — потерять ее было нельзя. Жить с матерью? Никогда. В восемнадцать она ушла из дома и не собиралась возвращаться.

Беременность почти не проявляла себя. Тошнота исчезла, живот не увеличивался, только грудь немного набухла. Иногда Ксения забывала, что внутри нее живет новая жизнь. Но однажды ночью она проснулась от странного ощущения — словно что-то внутри шевельнулось. Сначала она подумала, что это голод, но потом поняла — это малыш толкался. Ксения положила руку на живот, пытаясь представить крошечное существо, не больше мышки. Мысль вызывала у нее отвращение — она никогда не любила ни детей, ни животных.

На следующий день судьба словно подшутила над ней. Возвращаясь с работы в общежитие, Ксения чуть не споткнулась о пушистое существо у дверей своей комнаты. Черный с белыми пятнами котенок жалобно мяукнул и прижался к ноге.

— Откуда ты взялся? — пробормотала Ксения, оглядывая пустой коридор.

Она отодвинула котенка и зашла в комнату, но тот не ушел, мяукая у двери. Ксения вздохнула, отломила кусочек сыра из холодильника и бросила его в коридор.

— Ешь и уходи, — пробурчала она, закрывая дверь.

Утром котенок все еще лежал на том же месте, свернувшись клубком. За ночь кто-то оставил окно открытым, и коридор выстудило. Ксения босиком ощутила холодный пол и невольно вспомнила детство — ночи, когда она укутывалась тонким одеялом, потому что мать забыла оплатить отопление.

— Ладно, проходи, — проворчала она, впуская котенка.

Она наливала ему молоко в блюдце. Котенка, которого Ксения прозвала Липучка, сразу же стал ее тенью. Он следовал за ней повсюду, забирался на кровать, мурлыкал по ночам. Сначала Ксения злилась, но со временем привыкла. Липучка был единственным, кто ничего не требовал, кроме немного внимания.

На работе уже было трудно скрывать живот. Начальник цеха, Иван Сергеевич, вызвал ее к себе.

— Что, отец ребенка сбежал? — спросил он, глядя поверх очков.

Ксения сжала кулаки, прогоняя воспоминания о пьяных руках, боли и словах матери: «Ты сама виновата». Она молчала.

— Не сделала аборт, значит, — продолжал Иван Сергеевич. — Это правильно. Жизнь отнимать нельзя. Но зачем ребенка в роддоме оставлять? Он же твоя кровь.

— Мне ребенок не нужен, — твердо сказала Ксения.

— Подумай еще, — смягчился он. — Помогу чем смогу. Декретные выплатим, комнату в общежитии оставим. Швейную машинку найдем, будешь подрабатывать. А потом и ясли появятся. И замуж выйдешь. Мужчины любят не чужих детей, а детей своей женщины.

Ксения холодно посмотрела на него.

— Спасибо, но я справлюсь сама.

Прошло несколько недель. Живот Ксении постепенно становился заметнее, и с каждым днем ей становилось все тяжелее справляться с работой на заводе. Она старательно прятала свое состояние, надеясь, что никто не заметит и не задаст лишних вопросов. Но слухи — как лесной пожар, — быстро расходились среди коллег.

Однажды вечером, когда Ксения возвращалась в общежитие, ее догнал Вася — молодой парень из цеха, с которым она иногда разговаривала. Его взгляд был настороженным и немного тревожным.

— Ксюша, ты правда беременна? — спросил он тихо.

Она молчала, не зная, что ответить.

— Если нужна помощь, я рядом, — добавил он.

Ксения улыбнулась, впервые за долгое время почувствовав тепло человеческой поддержки. Но внутри что-то противилось, как будто ей было страшно довериться кому-то.

В ту же ночь Липучка, как обычно, забрался к ней на кровать. Ксения ласково провела рукой по его мягкой шерсти, а мысли кружились в голове: «Что будет дальше? Как я справлюсь одна?»

На следующий день Иван Сергеевич снова вызвал ее в кабинет. На столе лежали бумаги — листы с расчетами декретного отпуска и предложением о временной работе на полставки.

— Подумала? — спросил он.

— Да, — ответила Ксения тихо, — но я боюсь. Боюсь сделать шаг, от которого уже не будет пути назад.

— Не бойся, — улыбнулся он. — Ты не одна.

В тот момент Ксения поняла, что может быть не одна. Что рядом есть люди, которые готовы помочь, даже если она сама этого не просит.

Время шло, и с каждым днем малыш внутри нее становился все сильнее и заметнее. Ксения продолжала бороться с собой — с прошлым, страхами, с тем, что ей навязывали в детстве. Липучка стал ее настоящим другом и поддержкой — он слушал ее ночные разговоры, мурлыкал, будто понимал.

И, несмотря на все сложности, впервые за долгое время Ксения начала надеяться.

Наступило лето. Тепло проникало в каждую трещину старого общежития, а Ксения все больше ощущала тяжесть своего положения. Живот вырос, и теперь уже было невозможно скрывать беременность. Коллеги перестали шептаться за спиной — некоторые выражали сочувствие, другие — осуждение. Но Ксения научилась не обращать внимания.

Каждое утро она просыпалась с тяжелым чувством в груди, но старалась улыбаться — ради ребенка, ради себя самой. Липучка, как верный спутник, всегда был рядом: на работе, дома, даже когда Ксения выходила на улицу.

Однажды вечером, когда Ксения сидела на своей кровати и гладила живот, в дверь постучали. Она открыла и увидела Машу — подругу детства, с которой они давно потеряли связь.

— Ксюша, я узнала, что ты беременна, — сказала Маша, не скрывая волнения. — Если нужна помощь — я рядом. Ты не должна проходить через это одна.

Ксения сдержала слезы — впервые кто-то предложил не просто слова, а поддержку.

— Спасибо, Маш, — прошептала она. — Я… боюсь, но хочу справиться.

Со временем Ксения начала принимать помощь друзей и коллег. Иван Сергеевич помогал с оформлением документов, Вася приносил ей еду на работе, Маша навещала и поддерживала морально.

Беременность вошла в последний триместр. Ксения часто думала о будущем ребенка — как он изменит ее жизнь, сможет ли она стать хорошей матерью. Иногда ее одолевал страх, но она училась смотреть вперед.

В один из дней, возвращаясь домой, Ксения заметила, что Липучка исчез. Она искала котенка по всему общежитию, но безуспешно. В тот момент она поняла, насколько сильно привязалась к этому маленькому существу.

Прошли недели, и наконец наступил день рождения малыша. Ксения родила девочку. В роддоме она держала ребенка на руках и впервые почувствовала настоящую любовь — хрупкую, но мощную.

Хотя впереди была тяжелая дорога — воспитание ребенка, одиночество и ответственность — Ксения знала: теперь у нее есть смысл жить и бороться.

После родов Ксения несколько дней провела в роддоме. Девочка была крохотной и нежной, словно из другого мира. Каждый раз, когда Ксения брала ее на руки, сердце будто сжималось от чувства, которого раньше не знала.

Вернувшись в общежитие, она столкнулась с новым вызовом — теперь ответственность была не только за себя, но и за малышку. Жильё оставалось таким же скромным, и забота о ребёнке требовала сил и времени, которых всегда не хватало.

Мать Ксении неожиданно позвонила. Голос её был мягким и каким-то иным.

— Ксюша… я слышала… Поздравляю с дочкой.

Ксения молчала. Было трудно поверить, что тот человек, который много раз причинял ей боль, теперь пытается наладить контакт.

— Если захочешь — могу помочь, — сказала мать. — Пусть хоть кто-то будет рядом.

Ксения вздохнула и ответила:

— Пока не готова, но спасибо.

Вскоре Иван Сергеевич помог устроиться на менее тяжелую работу — администрацией цеха, где нагрузка была меньше, и можно было брать выходные для ухода за ребёнком. Вася и Маша стали частыми гостями в их маленькой комнате, поддерживая Ксению в самые трудные моменты.

Липучка снова появился — кто-то заметил котёнка и отвёз его к Ксении. Теперь он стал не просто питомцем, а настоящим членом семьи, который помогал ей справляться с одиночеством.

Ксения начала мечтать о будущем дочери: школа, друзья, весёлые праздники. Её страхи медленно отступали, уступая место надежде и вере в себя.

Однажды вечером, укладывая малышку спать, Ксения тихо прошептала:

— Мы справимся. Вместе.