Чучело огородное, а не жених… Но как же она ошибалась.

Чучело огородное, а не жених… Но как же она ошибалась.

Татьяну с детства растили в строгости. Мать держала её в ежовых рукавицах, не разрешая гулять допоздна даже в выпускном классе.

— Где поздние прогулки — там и беда недалеко, — твердила она, как заклинание.

Таня злилась. Подруги спокойно встречались с друзьями по вечерам, ходили в кино, а она сидела дома за учебниками. Но перечить не смела — мама была непреклонна. Даже когда дочь поступила в институт, контроль не ослабевал. Мать будто ждала подвоха: вдруг влюбится, выскочит замуж? Вот, например, одногруппница Тани — на втором курсе забеременела. Повезло ещё, что парень не сбежал, а женился.

— И что хорошего? — возмущалась мама. — Учёба только началась, а она уже не знает, куда деть ребёнка. Студентам декрет не дают, а ей — стирай, корми, зубри лекции по ночам… Всё лучшее время уходит в пелёнки.

Эти разговоры о материнстве звучали для Тани как предостережения, почти как приговор.

— Мам, я не собираюсь ни замуж, ни рожать. Успокойся, — отмахивалась она.

— Это не ты решаешь. Влюбишься — и всё, как в тумане. У подруги моей так было…

— Подожди-ка, ты же всегда говорила, что твоя единственная подруга — Роза. Это она?

Мать замялась.

— Были и другие. Просто с Розой со школы дружили.

— А ведь ты когда-то говорила, что она сама виновата в своих бедах. И что ребёнок у неё родился слабый.

— Не слабый, а хилый. Да и мало ли что я могла сказать. Ты, наверное, перепутала, — попыталась отмахнуться мать.

— Ничего я не перепутала. Я в школу тогда уже ходила. Он жил у нас пару дней, когда Розу в больницу положили. Худенький, с шеей в шарфе…

— Неужели помнишь?.. Да, было дело. У Розы аппендицит подозревали, а я приютила мальчика. Как бы мы ни ссорились, но ребёнок-то тут при чём?

— Так вы поссорились? Почему?

Мама отмахнулась:

— Старое это всё. Подруги ссорятся — обычное дело. Не копайся в прошлом. Главное — не повторять чужих ошибок. Ребёнок — это не игрушка. А мужчины… они убегают от проблем. Вот твой отец…

— Он сказал, что ты его не любила. Поэтому и ушёл.

— Он бы что угодно сказал, лишь бы себя оправдать… Подожди. Когда ты с ним говорила?

— В школе ещё. Нашла его сама — ты ведь ничего про него не рассказывала. Он едва меня вспомнил.

Мама опустила глаза.

— Ну… Пьёт он теперь. Жена от него ушла.

— А ты? Ты его любила?

— Любила, наверное. Не так, чтобы безумно, но по-настоящему. Просто он испугался. Ушёл. А я даже немного обрадовалась — одной тяжело, но хоть без обмана. Впрочем, хватит. Заговорилась я что-то.

После этого разговора Татьяна поняла многое. Между строк, из обмолвок, из взгляда. Никогда раньше они не говорили так откровенно. Но в душу матери лезть не стала. Придёт время — сама расскажет.

Татьяна закончила институт с отличием, устроилась в хорошую клинику. Жила спокойно, самостоятельно, без особых иллюзий.

Однажды мама пришла из магазина, сияющая:

— Представляешь, встретила Веру Фёдоровну! У неё внучка родилась. Такая счастливая! А ты, моя дочка, до сих пор одна. Мне бы уже внуков нянчить, на пенсию скоро…

— Мам, то ты пугаешь меня детьми, то жалуешься, что их нет. Определись уже.

— Я просто хотела уберечь тебя от ошибок. Когда сама станешь мамой — поймёшь.

— Давай закроем эту тему, — отрезала Татьяна.

— Не злись. Просто… у моей подруги есть сын…

— Не тот ли хилый и слабый?

— Он теперь здоров. Программист.

— А чего до сих пор холостой?

— Работает он много, некогда знакомиться. В общем, я пригласила их к нам.

— Что?! — Татьяна возмутилась. — А меня спросить?! Когда они приходят — завтра? Отлично. У меня корпоратив, не жди.

— Танечка, ну не сердись. Просто чай попьём, познакомитесь… пожалуйста…

— Хорошо, но если ты снова начнёшь сватать — я уйду. Мне он уже не нравится, — буркнула Татьяна.

В субботу мама с утра крутилась на кухне, стряпала пироги. К обеду пришли гости. Татьяна открыла дверь… и застыла.

Высокий, неуклюжий парень в очках стоял на пороге, неловко улыбаясь. Совсем не тот хилый мальчик из её детства — но и вовсе не тот, кого она представляла себе как “жениха от мамы”.

И всё-таки она даже не подозревала, насколько ошибалась.Парень смущённо пожал Татьяне руку.

— Привет… Я — Павел.

— Татьяна, — сухо кивнула она.

Пока они снимали верхнюю одежду, мама уже вовсю щебетала с подругой, будто стараясь заглушить неловкость. Пахло пирогами и компотом. Таня села за стол, внутренне приготовившись к скучному чаепитию, в ходе которого Павел наверняка окажется либо невыносимо занудным, либо безнадёжно маминым сыночком.

Но с первыми фразами он её немного озадачил.

— Я сразу скажу, — сказал он, улыбнувшись, — меня никто не просил сюда приходить. Мама сказала: «Пойдём, у подруги сын — странный, но хороший». Я подумал: а чего терять?

— Странный? — изумилась Татьяна.

— Ну да, ты же врач. Вдруг у тебя к странным профессиональный интерес? — подмигнул он.

Татьяна едва сдержала улыбку. Ладно, балл в его пользу. С чувством юмора, похоже, не так уж плохо.

За столом разговор постепенно разогревался. Павел оказался разговорчивым, но не навязчивым, и удивительно легко отшучивался от маминых попыток подтолкнуть их друг к другу.

— Вот Танечка у нас врач, в хорошей больнице работает, — с гордостью сообщила её мать.

— Отлично. Значит, я теперь в надёжных руках. Мало ли — спину простужу от сидения за компьютером, — с серьёзным видом сказал Павел.

— Или от переохлаждения мозга, — вставила Таня. — Он у тебя явно перегружен.

— Врачи всегда суровы. Ну ничего, переживу.

Татьяна невольно рассмеялась. Это было неожиданно… приятно. Он не пытался ей понравиться. Не напрягался. Просто был собой.

После чая Павел помог её маме донести поднос на кухню, потом поправил шатающуюся ножку табурета и спокойно сказал:

— Таня, я не собираюсь устраивать цирк на тему «давай срочно встречаться». Но если тебе когда-нибудь будет скучно — позвони. Я неплохо разбираюсь в кофе и фильмах, которые никто не смотрит.

Он протянул ей бумажку с номером телефона. Написанным от руки. Странно, но это произвело на Татьяну впечатление сильнее, чем если бы он добавил её в соцсетях.

После ухода гостей мама с нетерпением посмотрела на неё:

— Ну что?

— Ну… не совсем чучело, — честно призналась Татьяна. — Даже, может быть… почти человек.

Мама довольно улыбнулась.

— Я ведь сразу сказала — хороший парень. Не все же подруги ошибаются.

— А ты всегда так аккуратно строишь коварные планы?

— Я — мать. У нас это в крови.

В ту ночь Татьяна долго смотрела на записку с номером. Потом всё же набрала сообщение: “Ты обещал кофе и странное кино. Проверь, как у тебя с выполнением обещаний.”

Ответ пришёл почти сразу: “Завтра. В семь. Буду с кофе и фильмом, после которого ты либо заснёшь, либо скажешь, что я гений. Рискнёшь?”

И Татьяна вдруг поняла — рискнёт.Непростая близость

Татьяна не знала, зачем согласилась. Просто в какой-то момент стало невыносимо тоскливо. Все её подруги или уже были замужем, или возвращались из отпусков с кольцами на пальцах. А ей всё казалось — рано. Не то. Не те. А тут Павел. Никаких «ах» и «бабочек», зато было легко. Без напряжения, как с давним знакомым.

Они встретились в небольшом кафе у парка. Павел действительно принёс с собой термос с кофе. И флешку с фильмом, который, по его словам, «не для всех — но ты справишься».

— Можем потом обсудить, как символизм итальянского неореализма связан с синдромом выгорания, — с серьёзным видом предложил он.

— Лучше просто помолчи и не порть вечер, — усмехнулась Татьяна.

После кафе они гуляли. Он не пытался взять её за руку. Не заговаривал про судьбу. Просто слушал. Иногда вставлял колкие, но точные реплики. И с каждой фразой Татьяна ловила себя на мысли: ей хорошо. Спокойно. Надёжно.

На прощание Павел сказал:

— Мне кажется, ты очень уставшая. Не от работы, а от ожиданий. Хочешь, я ничего от тебя не буду ждать?

Она кивнула. И почти прошептала:

— Хочу…

—

То, что под кожей

Шли недели. Они не называли это отношениями. Просто встречались. Иногда — кино, иногда — книжный, иногда — он встречал её после ночной смены и вёз домой в такси, не задавая вопросов.

Но однажды Татьяна проснулась среди ночи от мысли: «Он знает меня лучше, чем я себя». Это было страшно. И в то же время — утешающе.

Мама тоже изменилась. Перестала напирать. Только иногда вздыхала:

— Хороший он. Видно, что заботится.

Но однажды за ужином мама обронила:

— Ты ведь знаешь, что он не совсем чужой тебе?

Татьяна насторожилась.

— В смысле?

— Он тот самый мальчик с шарфом. Сын Розы.

Татьяна замерла. Воспоминание всплыло мгновенно — щуплый мальчик, глаза-пуговки, горло перемотано, как у куклы. Так это был он? Павел?

— Почему ты не сказала раньше?

— Потому что ты тогда сказала: «Не хочу больных сыновей подруг». Я испугалась, что ты закроешься.

Татьяна отодвинула тарелку. Всё стало каким-то тесным.

— А он знает?

— Не думаю, — тихо ответила мама.

—

Голая правда

В ту же ночь она позвонила Павлу.

— Нам надо поговорить.

Они встретились в том же кафе. Павел чувствовал, что-то не так.

— Ты знал, что был у нас, когда был ребёнком?

Он помолчал. Потом кивнул.

— Да. Узнал по фотографиям. Мама рассказывала. Но я не хотел об этом говорить.

— Почему?

— Потому что боялся, что для тебя это будет значить слишком много. Или наоборот — испугает.

Татьяна смотрела на него и вдруг почувствовала укол боли. Он знал. И молчал. Но ведь и она не спросила…

— И что ты теперь думаешь?

Он вздохнул.

— Что я не жалею. Ни о чём. Если бы не шарф, не больная мама и не та больница — мы бы не встретились.

Она долго молчала. А потом просто взяла его за руку.

— А я жалею, что не встретились раньше.

—

Заключение

Через год Татьяна стояла у окна в роддоме и держала на руках маленькую девочку. Мама, Павел и Вера Фёдоровна стояли в коридоре и переговаривались.

— Как назовёте? — спросила мама.

— Роза, — улыбнулась Татьяна. — В честь той, кто когда-то постучалась в вашу дверь и оставила своего сына на несколько дней. И, может быть, изменила этим нашу судьбу.

Павел подошёл и посмотрел на дочь.

— Помнишь, я сказал, что не буду от тебя ничего ждать?

— Да.

— Я солгал. Я ждал именно этого момента.

Татьяна прижала ребёнка к себе. В её жизни было много недосказанностей, тишины и боли. Но теперь всё стало на свои места. И больше ей не нужно было ничего объяснять. Всё просто… сложилось.