При жизни жены…

При жизни жены…

София сидела на диване, поджав под себя ноги, и рассеянно смотрела на экран телевизора. На экране шёл очередной мелодраматический фильм, но она его не замечала. Всё её внимание было сосредоточено на телефоне — она переписывалась с подругой, время от времени отрывая взгляд и глядя в тёмное окно. Снаружи фонари отбрасывали мягкий свет на парковку, рисуя знакомые тени. Вечер казался спокойным, почти застывшим.

Но внутри у Софии всё было иначе. Уже два месяца её не покидало глухое тревожное чувство — с тех пор как она перенесла операцию на сердце, которая должна была всё исправить. Врачи были уверены, прогнозы — благоприятны. И всё же…

Что-то пошло не так. Во время вмешательства сердце Софии остановилось на несколько минут. Клиническая смерть, как сухо выразились врачи. Вероятно, неожиданная реакция на наркоз. Её реанимировали, да. Но она сама — стала уже не совсем прежней.

С тех пор София жила с ощущением пустоты, в постоянной депрессии и с немым ужасом перед мыслью, что придётся лечь под нож снова. Раньше активная, любившая походы и путешествия, теперь она почти всё время проводила между стенами квартиры и больницы. Она ушла с работы. Всё изменилось.

— Соня, я дома! — громко крикнул Василий, закрывая за собой дверь.

Он снял верхнюю одежду, вымыл руки и зашёл в гостиную, где его жена сидела задумчиво.

— Привет, Вася.

— Как ты? Кажется, держишься?

— Всё утро на сердце было тяжело…

— Не падай духом. Осталась всего неделя до операции.

— Неделя до чего?

— Ну… до операции. Ты же знаешь, врачи уверены, что всё пройдёт хорошо.

— Они и в прошлый раз так говорили.

— Тогда это был непредвиденный случай… Но они спасли тебе жизнь. А теперь могут полностью её восстановить.

— Я знаю…

— Ну, расскажи, как прошёл день?

— Как обычно. Проснулась поздно, немного готовила, посмотрела два фильма… Немного убралась. Ничего особенного.

— Тебе бы почаще выходить. Свежий воздух пошёл бы на пользу.

— Врачи сказали — беречь себя.

— Беречь — не значит сидеть взаперти. Небольшая прогулка только поможет.

Повисло молчание. Потом Василий кашлянул.

— Слушай… я хотел бы поговорить об одном деликатном вопросе.

— Слушаю.

— Давай скажем прямо… Может, стоит переписать квартиру на меня?

— Прости, что? Почему?

— Это не против тебя. Просто… никогда не знаешь, как всё повернётся. Вдруг что-то пойдёт не так во время операции…

— Ты сейчас серьёзно?

— Я посмотрел документы. Квартира оформлена на тебя — ты её унаследовала от бабушки до нашего брака. Если что-то случится… она перейдёт твоим родителям. У нас нет детей. А я окажусь на улице.

София смотрела на него в изумлении. Щёки налились краской.

— Ты уже делишь наследство? Напоминаю, я ещё жива.

— Это не то, Соня…

— А что тогда? Ты выбрал этот момент — за неделю до операции — чтобы обсудить имущество?

— У меня нет другого жилья…

— И ты считаешь, что сейчас самое подходящее время? Прекрасно. Мне теперь завещанием заниматься, а не лечением?

— Это быстро можно оформить…

— Мне всё равно. Ты правда думаешь, что я не вижу, что для тебя главное? Не я, а эта квартира.

— Не говори так…

— Всё, Василий. На этом закончим. Ты испортил мне вечер.

Атмосфера стала тяжёлой. София отстранилась, обиженная. Василий понял, что допустил ошибку, и решил попытать счастья с её родителями.

Это было непросто. Он знал, что его отношения с ними… напряжённые.

Он отправился в гараж, где Иван Петрович, отец Софии, проводил целыми днями, что-то ремонтируя.

— Добрый день, Иван Петрович! — сказал Василий с натянутой улыбкой.

— Привет, Василий. Что тебе нужно?

— Хотел узнать, как вы…

— Давай сразу к делу. Что ты хочешь?

— Это насчёт Софии.

— Говори.

— Вы знаете, через неделю у неё операция. И я подумал…

— Василий, говори прямо.

— Если вдруг… ну, всё может быть… Квартира перейдёт вам с женой. А я…

— Ты сейчас говоришь о наследстве моей дочери?

— Я просто хочу предусмотреть. Чтобы не остаться на улице. Это логичный разговор.

— Логичный?! Ты мне сейчас предсказываешь смерть моей дочери?! Хочешь, чтобы я тебя выгнал прямо сейчас?!

— Пожалуйста, спокойно…

— Да ты мне ещё угрожаешь?! Думаешь, я не знаю, что твой гараж незаконный? Ты мне что, шантаж устроил?

— Я лишь говорю, что будет жаль, если кто-то подаст жалобу… Одно заявление — и его снесут.

— Ты хочешь войны, Василий?

— Нет. Я хочу спокойствия. Если вы меня поддержите с квартирой, я не стану трогать ваш гараж.

Иван вскочил, схватил зятя за ворот.

— Если ты ещё раз сюда придёшь…

— Отпустите меня!

Василий вырвался и убежал, не оглядываясь.

Потом он решил попытать счастья с матерью Софии — Надеждой Евгеньевной. Она относилась к нему теплее. Может, будет более сговорчивой…

— Здравствуйте, Надежда Евгеньевна!

— Здравствуй, Василий. Как Соня?

— Держится. Тяжело…

— Хочешь передать ей тапочки? Я только что сшила.

— С удовольствием.

— Присаживайся, я сейчас налью чай.

— Я как раз хотел с вами поговорить… О будущем. Если вдруг с ней что-то случится… Мне идти некуда.

— Мы об этом как-то не думали…

— София понимает серьёзность ситуации. Мы решили, что будет разумно переписать квартиру на меня.

— Она тебе это предложила?

— Да… Мы обоюдно согласились.

Надежда внимательно посмотрела на него.

— Знаешь… Даже если что-то случится, мы бы тебя не выгнали.

— Иван Петрович так не считает.

— Возможно, ты с ним грубо поговорил.

— Я просто хочу подстраховаться.

— Василий… я не уверена, что ты пришёл ко мне с добрыми намерениями.