– Пора сказать твоей жене, что у нас будет ребёнок, – заявляет моя собственная сестра.

— Клим, пора сказать твоей сестре, что я беременна от тебя! — Одна фраза Леры, и мой мир рушится.

Дышать становится невозможно. Горло сжимает, будто там застрял узел. Я вцепляюсь в коробку с пригласительными — как будто она может не дать мне упасть. Но что-то всё равно рушится. Моё сердце. Оно падает и разбивается о пол, когда я слышу голос мужа — ни с чем не спутаешь.

— Подожди ещё немного. Не устраивай сцен.

Это он. Это действительно Клим. Его голос, его интонация — точно такая же, какой он всегда уговаривал меня, когда я злилась. Мне не нужны доказательства. Всё ясно.

— Я не буду рожать вне брака, Клим! Либо ты решаешь это, либо…

— Ты такая красивая, когда злишься, — голос его становится хриплым, низким. Меня подступает тошнота.

У меня дрожат руки, я не чувствую пальцев. Лихорадочно ищу в карманах ключи. Я хочу уйти. Нет — сбежать. Мне нужен воздух. Всё это не по-настоящему. Так не может быть. Клим? Мой Клим? Мужчина, который говорил о детях с такой нежностью?

Всё плывёт перед глазами. Только теперь я понимаю, что плачу. Слёзы текут по щекам, грудь сжимает ледяная рука.

— Ты больше не сможешь молчать! — голос Леры меняется, становится нарочито весёлым, фальшивым. Это ещё хуже.

— Я разведусь. Через месяц. Обещаю, — говорит Клим. Коробка с пригласительными выскальзывает из моих рук, глухо падает на пол. Пальцы меня больше не слушаются.

— Что это было?! — испуганно кричит Лера, а я всё ещё ищу ключи и бегу к двери. Всё расплывается, мои рыдания заглушают их разговор. Но в следующую секунду я замираю.

— Мира! — голос мужа пронзает меня. Я застываю.

Я не оборачиваюсь. Не хочу. Не могу. Боль захлёстывает меня с головой, но где-то в глубине теплит слабая искра надежды. А вдруг я ошиблась? А вдруг это просто кошмар?

Но я заставляю себя повернуться. Я хочу увидеть сестру. Один взгляд в глаза — и всё станет ясно. Но она стоит боком, обняв себя руками.

— Мира, что ты здесь делаешь? — раздражённо спрашивает Клим. Без сомнений: оправдываться он не собирается.

Я смотрю на Леру. Она избегает моего взгляда. Покачивается, словно укачивает себя. Мой взгляд скользит к её животу. Округлый, заметный. Шестой месяц. Она носит его ребёнка. Моя сестра. Мой Клим. Предатели.

Голова разрывается. Уже шесть месяцев. Я почти смеюсь, но вырывается всхлип.

— Вот это ты называл “переговорами”? — голос дрожит, я едва говорю сквозь слёзы.

Теперь я понимаю, что значит — видеть, как жизнь рушится у тебя на глазах. Мечты, надежды, любовь — всё исчезло. Сожжено дотла.

— Мира, это не то, что ты думаешь…

Я смеюсь истерично.

— Конечно. Моя сестра не беременна от тебя. Логично, да?

— Давай спокойно поговорим, — Клим приближается. Я отступаю. Каждый его жест вызывает отвращение.

— Прости, что ты узнала вот так… — бормочет Лера. Она всё ещё стоит в стороне.

— Прости?! — я смеюсь, задыхаясь.

— Мира, я всё объясню, — Клим снова делает шаг. Я сжимаю ключи крепче.

Я смотрю на Леру. Её живот. Их ребёнок. Он спал с нами обеими. Делал вид, что хочет ребёнка от меня, когда она уже была беременна. Это отвратительно.

— Это ничего не меняет. Это всего лишь ребёнок вне брака, — говорит он тихо.

Я в шоке. Не понимаю, что он несёт.

— Просто ребёнок?.. — шепчу я едва слышно.

— Ты с ума сошёл?! — кричит Лера, но я уже бегу к двери. Открываю. Несусь прочь. Слёзы застилают всё. Лестница — как ловушка.

Я выскакиваю на улицу. Дождь хлещет по лицу, смешивается со слезами. Позади раздаётся:

— Мира, подожди!

Я бегу к машине. Открываю дверь, хлопаю, запираюсь изнутри. Клим уже стучит в стекло, кричит. Я не слышу. Не хочу. Я тоже кричу. Громко. С болью. Пока не срываюсь.

Я завожу двигатель. Хочу уехать. Но Клим встаёт перед машиной, раскинув руки.

Я сжимаю руль. А что, если поехать? Шок ведь учитывается в суде, да? Боже… о чём я вообще думаю?

Я двигаюсь вперёд. Он отступает, конечно. Не герой. Он себя слишком любит.

Я выезжаю из двора. Не оглядываюсь.

Как Лера могла? Она всегда говорила, что он мне не пара. Бабник. Пользуется мной. Она меня предупреждала. А теперь…

Я вспоминаю, как она донесла на меня папе. Как всё рассказала. И как Клим не испугался. Пришёл за мной. Устроил свадьбу. Подарил мне день мечты. Белое платье. Счастье.

А теперь мне хочется порвать это платье.

— Я его ненавижу, — шепчу хрипло.

Всё разрушено. Он делил со мной всё — бизнес, идеи. Я думала, мы команда. Когда всё пошло не так?

Звонит телефон. Я смотрю машинально: Яна. Лучшая подруга. Та, что сделала подарок. Ему.

— Алло, — отвечаю осипшим голосом. Громкая связь.

— Всё готово! Упаковано, украшено с любовью!

— Спасибо… — шмыгаю носом.

— Мира? Что с тобой?

— Я… она… они… я… там… — задыхаюсь.

— Мира, ты где?! — кричит Яна, но я уже ничего не слышу. Я кричу. Всё кончено.

Ищу салфетки — и вдруг… вспышка. Удар. Свет. Удар.

Меня швыряет вперёд. Резкая боль в голове. Всё гаснет.

— Мира! Мира!!! — крик Яны — последнее, что я слышу перед тем, как провалиться в темноту.

Глухие звуки. Голоса. Сирена. Писк приборов. Потом — пустота.

Когда Мира открывает глаза, всё белое. Потолок. Стены. Простыни. Яркий свет слепит. Она хочет говорить, но губы сухие, горло горит. Пытается пошевелиться — боль в голове пронзает всё тело.

— Она просыпается! — Женский голос, мягкий, но напряжённый. К ней подходит медсестра, склоняется над ней. — Всё хорошо, вы в безопасности.

«В безопасности»… Это слово звучит нелепо. Как можно быть в безопасности, когда всё, во что верил, разрушено? Где Клим? Где Лера? Знают ли они? Хоть кто-то спрашивал, как она?

— Мой… муж?.. — шепчет она осипшим голосом.

Медсестра медлит. И этой паузы хватает, чтобы Мира задрожала.

— Он приходил. Ждал снаружи, но вы были в коме два дня. Он ушёл… кажется, вчера вечером. Сказал, что перезвонит.

Мира закрывает глаза. Два дня. И он не дождался. Его даже нет рядом.

Но тут раздаётся другой голос — знакомый, тёплый.

— Мира! Ты очнулась! — Яна вбегает в палату, с тёмными кругами под глазами, растрёпанными волосами, но с облегчением в голосе. — Боже мой… ты напугала меня до смерти!

Мира пытается улыбнуться, но не выходит. Яна берёт её за руку. Между ними — тишина, полная эмоций. Потом Мира шепчет:

— Он меня предал, Яна. Он меня сломал.

Яна опускает глаза. Она всё знает. Поняла, может, даже раньше Миры.

— Я рядом, — говорит она тихо. — Мы всё восстановим. Постепенно. Но сначала… поправляйся.

Мира отворачивает взгляд к окну. Небо серое, тяжёлое. Как она сама. Но где-то глубоко внутри, под обломками, теплит слабый огонёк. Едва заметный. Но живой.

Она ещё скажет своё последнее слово.