Нейтральный литературный стиль: После измены жены и предательства друзей разбогатевший мужчина вернулся в родной город. У могилы матери он застыл, потрясённый неожиданной встречей.

Алексей притормозил у ворот кладбища. Сколько раз он собирался приехать — обещал себе, планировал, но каждый раз находил повод отложить. Ни при жизни матери, ни после её смерти он так и не оказался рядом. Эти воспоминания вызывали в нём отвращение к самому себе. Ведь нужно было всего лишь встряхнуть его, чтобы он понял: мир, который он скрупулёзно выстраивал вокруг себя, оказался миражом. Ни слова, ни поступки — ничто из этого не имело подлинной ценности. И он даже чувствовал благодарность к Ирине, своей бывшей жене, — именно она помогла ему прозреть.

Однажды всё рухнуло. Его благополучная, почти показательная семейная жизнь, крепкие на вид дружеские связи — оказались ложью. Жена и лучший друг предали его, а те, кто знал, — молчали. Предательство было повсюду. После развода он вернулся в родной город, но с момента похорон матери прошло восемь лет — и всё это время он ни разу не навестил её могилу. Лишь теперь он понял: единственный человек, кто никогда бы не предал, — была мама.

Женился он поздно — в 33. Ей было 25. Он гордился Ириной: эффектная, утончённая, казалось, она придавала блеск его жизни. А потом — её крик, искажённое гневом лицо, признания в ненависти и отвращении. Алексей словно прозрел. Она играла, лгала, рыдала — умоляла простить, обвиняла в холодности. Но когда он твёрдо объявил о разводе, маска спала. Ирина показала своё истинное лицо.

Он вышел из машины, в руках — большой букет. Медленно направился по знакомой, но забытой дорожке. За восемь лет всё наверняка заросло. Он даже не приехал, когда устанавливали памятник — всё решалось дистанционно. Так же, как пролетает жизнь — между экранами и обещаниями.

Но, к его удивлению, оградка и памятник были чистыми, аккуратными — ни травинки. Кто-то заботился. Может, мамины подруги? Возможно, кто-то из них ещё жив. Раз он, сын, так и не приехал сам.

Алексей приоткрыл калитку, шагнул внутрь.
— Ну здравствуй, мама, — прошептал он.

Горло сдавило, глаза защипало, по щекам покатились слёзы.

Он был успешным бизнесменом, человеком с твёрдым характером, чуждым слезам и печали. Но сейчас — рыдал навзрыд, как маленький мальчик. И эти слёзы не хотелось сдерживать: с ними будто уходила тяжесть, очищалась душа от боли, от воспоминаний об Ирине и прочих поражениях. Казалось, мама снова была рядом, гладила по голове и шептала с нежностью: «Ну что ты, милый, всё наладится, вот увидишь».

Он долго сидел молча, будто разговаривая с ней. В памяти всплывали сцены из детства: как он, разбив коленки, плакал, а мама мазала зелёнкой, дула на раны и утешала: «Не беда, все мои мальчики падали. Заживёт — и следа не останется». И правда, заживало. С каждой новой болью он учился переносить страдание чуть легче.

«Ко всему привыкаешь, сынок. Только к предательству привыкать нельзя», — говорила она. Тогда эти слова казались ему обычной фразой, а теперь он видел в них всю её мудрость. Мама воспитала его одна — без сюсюканья, без жалости, но с настоящей любовью.

Сколько времени прошло — он не знал, да и не хотел знать. Часы потеряли значение. Впервые за долгое время Алексей чувствовал покой. Решил остаться в городке на несколько дней — нужно было разобраться с маминым домом. Да, он мог и дальше платить соседке за присмотр, но сколько ещё дом будет пустовать?

Он улыбнулся, вспомнив встречу с Катей, дочерью той самой соседки. Тогда ему было особенно тяжело, сердце ныло. Катя отозвалась на его боль с неожиданной теплотой. Вечером они разговорились — и всё произошло само собой. Утром он уехал, оставив короткую записку с указанием, куда положить ключ.

Возможно, в её глазах он выглядел не лучшим образом. Но он ничего не обещал. Это была история двух сломленных людей, нашедших друг в друге краткое утешение. Катя только что пережила развод с деспотом-мужем. Ей было трудно. Ему — тоже. Всё случилось просто.

— Дяденька, вы не поможете? — донёсся тонкий детский голос. Алексей резко обернулся и увидел девочку лет семи-восьми с пустым ведром.

— Мне нужно воды набрать, цветы полить. Мы с мамой посадили, а теперь она заболела. А на улице жара, цветы могут засохнуть. Воды тут рядом, но ведро тяжёлое, я не донесу. А если буду по чуть-чуть носить, мама догадается, что я одна ходила…

Алексей улыбнулся.
— Конечно, показывай, куда идти.

Девочка пошла впереди, болтая без умолку. Через пять минут Алексей знал всё. И о том, что она твердила маме не пить холодную воду в жару, и о том, что теперь мама заболела. Лиза пришла на могилу к бабушке, которая умерла год назад. Бабушка бы отругала маму, и та не заболела бы. К тому же, Лиза уже целый год училась в школе и мечтала окончить её с золотой медалью.

Алексею становилось всё легче. Какие дети чистосердечны! Сейчас он понимал, что был бы счастлив, если бы у него была обычная любящая жена и ребёнок. Те, кто ждал бы его с работы. Его Ирина напоминала дорогую куклу, а о детях вообще не хотела слышать. Она говорила, что нужно быть полной дурой, чтобы лишиться красоты ради пищащего человечка. Они прожили в браке пять лет. И сейчас Алексей осознавал — нет у него ни одного тёплого воспоминания об их семейной жизни.

Он поставил ведро в оградку, и Лиза принялась аккуратно поливать цветы. Алексей посмотрел на памятник и застыл. На фото была соседка, с которой он договаривался о присмотре за домом. Мать Кати. Он перевёл взгляд на девочку.

— Галина Петровна была твоей бабушкой?

— Да. А вы её знали?

— Хотя, чего я спрашиваю? Вы же были на могиле бабушки Гали. Мы с мамой всегда там убираемся и цветы приносим.

— Вы с мамой? — растерянно спросил Алексей.

— Ну да, с мамой. Я же говорила, мама не разрешает мне одной ходить на кладбище.

Девочка взяла ведёрко, огляделась.

— Ну всё, я побегу, а то она волноваться будет, задавать много вопросов, а я вообще не умею врать.

— Погоди, давай я тебя подвезу.

Лиза покачала головой:

— Мне нельзя садиться в машину к незнакомым людям, а я не хочу расстраивать маму, она и так болеет.

Лиза быстро попрощалась и убежала. Алексей вернулся к могиле матери. Сел, задумался. «Что-то странное. Катя же не жила здесь, приехала к матери на время, а теперь получается, что Катя живёт здесь, и у неё есть дочь.

Он тогда ничего не знал о том, что у Кати есть ребёнок. Хотя кто знает, сколько лет Лизе? Может быть, Катя вышла замуж и родила её». Посидев ещё немного, Алексей всё-таки поднялся. Он понимал, что скорее всего теперь Катя сама присматривает за домом, и платит он ей.

Ну, в принципе, ему-то какая разница, кому платить? Алексей подъехал к дому. Сердце сжалось. Дом совершенно не изменился. Казалось, ещё минута — и мама выйдет на крыльцо. Вытрет слёзы уголком фартука и бросится его обнимать. Алексей долго не выходил из машины. Мама не вышла. Наконец, он вошёл во двор. Ничего себе! Даже цветы были посажены.

Всё вокруг выглядело ухоженным и аккуратным. Катя постаралась — молодец. Надо будет её как-нибудь отблагодарить. В доме тоже царила чистота и свежесть, словно кто-то здесь жил до сих пор и лишь на минуту вышел.

Алексей сел за стол, но быстро встал — не мог усидеть. Пора зайти к соседке и уладить все дела, а уж потом думать об отдыхе.

Дверь открыла Лиза.

— Ой, это вы? — Она приложила палец к губам и заговорщически подмигнула. — Только маме ни слова, ладно? Мы ведь на кладбище виделись.

Алексей с улыбкой изобразил, как запирает рот на невидимый замок. Девочка засмеялась.

— Проходите, — раздался голос из глубины квартиры. — Мне уже лучше, но всё равно не подходите близко — мало ли, вдруг заразно.

Катя появилась в дверях комнаты, и при виде Алексея в её глазах мелькнул испуг:

— Это ты?..

Он улыбнулся:

— Привет.

Окинул взглядом комнату.

— А муж где? — спросил он, уже догадываясь, что его здесь не было и, скорее всего, больше не будет.

— Алексей… Прости. Я не сообщила тебе о смерти твоей мамы. Здесь с работой трудно, вот и присматривала за домом сама.

— Прими мои соболезнования, Кать. И спасибо тебе за всё. Я вернулся — и как будто мама просто вышла ненадолго. Всё такое чистое, родное. Ты надолго приехала?

— Нет, всего на несколько дней.

— А что думаешь по поводу дома? Планируешь продавать?

Алексей пожал плечами:

— Пока не решил. Вот, — он достал конверт, — это тебе, за то, как ты заботилась о доме. Считай, премия.

Он положил на стол солидную пачку денег.

— Алексей, не надо… — тихо сказала Катя.

А Лиза вдруг весело воскликнула:

— Спасибо, дядя Алексей! Мама давно хочет новое платье, а я — велосипед!

Он рассмеялся:

— Вот это правильный подход.

Сразу вспомнил себя в детстве: он тоже не терял случая получить желаемое.

Но к вечеру Алексей почувствовал, что заболел. Температура поднялась. Похоже, зараза всё-таки передалась. Он вспомнил, где мама хранила градусник, нашёл его, измерил температуру — и понял: нужно принимать меры.
Не зная, что принять от высокой температуры, Алексей наугад написал SMS соседке — теперь он понимал, что на том конце отвечала Катя:
«Что помогает при температуре?»

Прошло всего десять минут, и обе — Катя с Лизой — уже были у него.

— Господи, зачем ты вообще заходил ко мне? Это я тебя заразила? — воскликнула Катя.

— Да перестань, сама-то не в лучшем состоянии, а переживаешь.

— Уже лучше, — пробормотала она, протягивая таблетки.

Тем временем Лиза суетливо заваривала чай.

— Осторожно, обожжёшься, — сказал Алексей.

— Кто, я? — переспросила девочка.

— Да нет, скорее уж я, — рассмеялась Катя. — Лизка у нас мастер на все руки.

Алексей улыбнулся. Что-то внутри щёлкнуло — знакомо, тепло, как в далёком детстве. Мысли вдруг выстроились в чёткую картину, настолько ясно, что он невольно сел.

— Кать…

Она насторожилась:

— Что?

— Когда Лиза родилась?

Катя будто осела на стул, взгляд стал потухшим:

— Зачем ты спрашиваешь?

— Катя?..

Она повернулась к дочери:

— Лизонька, сходи, пожалуйста, в магазин. Купи лимоны и что-нибудь попить.

— Хорошо, мам.

Девочка вышла, а Катя устало посмотрела на Алексея:

— Послушай… Давай сразу расставим всё по местам. Лиза — не твоя забота. Мы ни на что не претендуем. Нам ничего не нужно. Забудь.

— Что? Значит… это правда? Катя, ты вообще понимаешь, что сейчас говоришь? Почему ты молчала всё это время? Почему не позвонила?

Он вскочил, голос его задрожал.

— Я сама решила оставить ребёнка. Ты не участвовал в этом решении — и я не стала втягивать тебя. Даже не думала, что ты когда-нибудь вернёшься. А если бы и вернулся — не поверила бы, что тебе не всё равно.

Алексей опустился обратно на диван:

— Я тогда обидел тебя…

Катя пожала плечами:

— Ну, как видишь, выжили. Справились.

Он молчал, ошеломлённый. Всё, чем он жил последние годы — карьера, беготня, встречи — теперь казалось пустым. Настоящая жизнь, настоящая реальность — вот она, перед ним: глаза Кати, голос Лизы. И сейчас он понял: ему больше ничего не нужно.

— Алексей?.. — Катя посмотрела на него с тревогой. — Что ты собираешься делать? Я только прошу тебя… не говори Лизе. Ты всё равно уедешь, забудешь, а она будет ждать.

— Нет, Кать. Этого не будет. Как ты можешь так думать обо мне? Я и сам пока не знаю, как поступить… Но забыть — не смогу.
Ночью ему приснилась мама. Она улыбалась, светилась радостью и говорила, что всегда мечтала о такой внучке, как Лизонька.

Через три дня Алексей уехал. Катя провожала его, сидя за столом, молча слушая.

— Вот что, — сказал он. — Разберусь с делами и вернусь. Неделя, может, чуть больше. Но я вернусь не просто так. Я вернусь за тобой. За вами. Обещаю: Лизе ничего не скажу, если… если у нас не получится. Но рядом буду. Всегда. Катя, только скажи — у меня есть хоть шанс?

— Шанс на счастье? На семью?.. — Она неуверенно пожала плечами и тихо вытерла слезу. — Я не знаю, Алексей.

Вернулся он только спустя три недели. Подъехал не к своему дому, а сразу к Кате. Вышел из машины с несколькими большими пакетами — с подарками для Лизы и Кати. Постучал и вошёл.

— Здравствуйте.

Катя сидела за шитьём, подняла глаза и устало улыбнулась:

— Приехал?

— Я же обещал. А где…

В этот момент из комнаты вышла Лиза.

— Здрасте, дядя Алексей.

Катя встала, взяла дочь за руку и, глядя Алексею в глаза, сказала:

— Я всё обдумала. Лизонька, знакомься — это твой папа.

Алексей не сдержал эмоций — пакеты выскользнули из рук.

— Спасибо, — прошептал он.

Они уехали через неделю. Два дома были выставлены на продажу. Решили начать всё заново, с чистого листа.

Лиза по-прежнему немного смущалась, то звала его папой, то дядей Алексеем. Но он лишь смеялся, обнимал её, обнимал Катю — и знал: теперь всё будет правильно. Так, как должно было быть всегда.