Люба, хватит прикрываться детьми! Ты их рожала — ты и неси ответственность. От нас больше ни копейки, ясно? — с нажимом произнесла Ирина, глядя золовке прямо в глаза.

— Люба, хватит прикрываться детьми! Ты их рожала — ты и неси ответственность. От нас больше ни копейки, ясно? — с нажимом произнесла Ирина, глядя золовке прямо в глаза.

— Ты в своем уме? Мы же семья! Или ты думаешь, что кто-то ближе ему, чем я?! — Люба вспыхнула, шагнула вперёд, будто собираясь вцепиться в Ирину руками. Её злоба клокотала на поверхности, и она больше не пыталась её скрыть. — Семья — это опора! Или для тебя это просто слово?!

Ирина отступила на полшага, но глаза её горели. Терпение лопнуло.

— Ты почему решила, что тебе все что-то должны? Фирма, между прочим, моя. Я работаю без выходных, чтобы мы могли жить спокойно. А ты только и умеешь, что ныть и вытягивать деньги. Может, пора взрослеть?

— Я троих детей расту, ясно? Я не собираюсь слушать твои нотации! — выкрикнула Люба, уперев руки в бока, будто закрываясь бронёй из негодования.

— Родила — воспитывай. Не надо выставлять их щитом. А с нас хватит, — отрезала Ирина. Её голос звучал тихо, но в нём слышалась сталь.

— Кто ты вообще такая?! Ты мне не мать, не сестра, никто! Лёша — мой брат. Он меня любит, и будет помогать. А ты… Ты злишься, потому что своих детей у тебя нет! Вот и бесишься!

Ирина замерла. Она слышала много — и за годы брака, и от самой Любы. Но эти слова пробили в ней что-то глубоко личное, и больно. Холодным, как лёд, голосом она сказала:

— Всё. Больше ждать нечего. Я слишком долго закрывала глаза. Пора действовать.

—

С Алексеем они были вместе больше семи лет. Союз их казался прочным: делили не только быт, но и амбиции. В бизнесе — как в жизни — были командой. Ирина управляла компанией, Лёша оберегал тылы, решал логистику и финансы. Он был её опорой, тихим партнёром, на которого можно было положиться.

Их решение отложить детей было совместным: сначала стабильность, потом — семья. Ирина верила в порядок. Всё в жизни должно иметь фундамент, иначе рушится.

Но не всё в этой жизни можно было выстроить по плану. Однажды Ира столкнулась с семьёй мужа — и с тех пор каждый визит к ним оставлял осадок.

Светлана Михайловна, его мать, была вспыльчива, груба, при любой мелочи — в слёзы или в крик. Люба, младшая сестра, унаследовала и это, и полное отсутствие такта. Она жила на дотациях и претензиях, словно весь мир обязан ей.

— Детям, понимаешь, надо! Не мне — детям! — повторяла Люба с напором, словно заклинание. — Так что переводи, Лёшенька, и без задержек.

Он переводил. Ира злилась. Однажды сказала:

— Лёш, ты взрослый человек. Если она нуждается — предложи ей работу. Я подберу должность, гибкий график, чтобы успевала и с детьми, и на работу. Пусть хотя бы почувствует, что значит заработать.

Предложение вызвало бурю. Люба устроила истерику по телефону, обвиняя Ирину в высокомерии, в том, что та «строит из себя» и мешает брату помогать семье.

После этого всё покатилось по наклонной. Звонки, визиты, требования, угрозы. Люба приезжала без предупреждения, с детьми, и не уезжала, пока не получала деньги. Потом в дело вмешалась мать.

— Ты тварь неблагодарная! Ты между братом и сестрой лезешь! Это ты виновата, что он стал черствым! Неудивительно, что ты бесплодна — тебе и не надо рожать!

Ирина слушала это день за днём. Пока не сломалась.

Она заблокировала всех. Лёша — нет. Он не мог. Он оправдывал их. Говорил, что “всё не так”, что “они просто вспылили”, что “это же его семья”.

Ира не спорила. Она просто отдалилась.

Но то, что случилось потом, стало точкой невозврата.

—

— Лёша, я нашла помещение. Всё идеально. Осталось только оплатить аренду, — сказала она, открывая сейф. И замерла.

Пусто.

— Лёша… Где деньги?

Он молчал. Потом пробормотал, что хотел сказать, что «потом вернёт».

— Ты знал, для чего я их копила. Ты мог просто поговорить. А ты… просто забрал. Украл. И даже не извинился.

— Возьми с фирменного счёта. Я верну.

— Ты вернёшь? Может быть. Но доверия уже не будет. Ты выбрал. И не меня. У тебя сутки. Уходи.

—

Он ушёл. Потом звонил, умолял, объяснялся. Ира молчала.

В какой-то момент она просто пошла к юристу. Больше — никаких истерик, угроз, вторжений. Полиция. Закон. И тишина.

Она снова дышала.

Он ещё какое-то время работал в её компании — по её настоянию. Долг нужно было вернуть. Он вернул. Потом уволился сам. Устроился кое-куда, но денег едва хватало на аренду. Люба от него отвернулась.

—

Прошёл год.

Он подъехал к знакомому офису, сжимая телефон в ладони. Хотел пригласить Ирину на обед, начать разговор. Надеялся. Ждал.

И тут она вышла. С мужчиной. Беременная. Сияющая. Лёгкая, как будто всё, что было, — уже не её груз.

Алексей стоял, наблюдая, как они садятся в машину. Его рука опустилась. Он даже не стал нажимать на вызов.

— Не согласится, — прошептал он.

А потом поехал в кафе. Один.