# Заведующий отделением прилюдно унизил молодую медсестру — и вскоре горько пожалел о своей грубости

# Заведующий отделением прилюдно унизил молодую медсестру — и вскоре горько пожалел о своей грубости

Маргарита остановила машину перед больницей и глубоко вздохнула.
— Ну что, начинается новая глава, — пробормотала она себе под нос.
Недавно купленная машина была как символ свободы — и одновременно источник постоянных хлопот. Всего несколько дней владения этим «чудом», а она уже догадывалась, что друзьями они с техникой не станут. Но выбора не было — добираться до работы как-то надо.

Больница казалась внушительной: три этажа, длинные коридоры, строгая архитектура. Ей предстояло работать в одном из отделений — реабилитационном.
Она бросила взгляд в зеркальце заднего вида, убедившись, что прическа на месте, и весело показала себе язык. Это была её маленькая традиция: напоминание, что даже в самых серьёзных обстоятельствах нельзя терять лёгкость.

С виду Рита напоминала фарфоровую куклу — хрупкую, почти воздушную. Из-за этого её часто не воспринимали всерьёз. Но за внешней мягкостью скрывался характер — упорный, уверенный, готовый к работе и переменам.

Выходя из машины, она запнулась о старый коврик и со злостью захлопнула дверцу. Та с громким стуком снова распахнулась. Вторая попытка — та же история.
— Дверь нужно сильнее, — вспомнила она слова бывшего владельца, на третью попытку собираясь с духом.

— Осторожнее, — раздался вдруг голос. — Машина тоже любит, чтобы с ней нежно.
Рита обернулась и увидела мужчину — лет тридцати с лишним, в тёмной куртке, с лёгкой улыбкой на лице. Он бережно взял её руки и без усилия закрыл дверь.
— Видите? Главное — подход.
— Я думала, надо силой… — пробормотала она, чувствуя, как её уверенность тает под его внимательным взглядом.
— Вы, случайно, не в реабилитационное отделение?
— Именно туда. Сегодня первый день.
— Тогда мы почти коллеги. Приятно было познакомиться. — Он изящно приподнял воображаемую шляпу и скрылся за углом.
Маргарита, немного растерянная, смотрела ему вслед.
— А имя?.. — только и успела прошептать.

Внутри больницы всё казалось чужим и неприветливым. Она бродила в поисках сестринской, пока, наконец, не оказалась перед нужной дверью.

— Привет! Новенькая? — встретили её две девушки.
— С сегодняшнего дня, — кивнула она.
— Располагайся. Халат сюда, чайник там. Чай или кофе?

Приветствие было неожиданно тёплым, и Рита, привыкшая ожидать недоверия, почувствовала облегчение.
— Чай, спасибо.
Звали девушек Даша и Света. Они болтали быстро и много: о расписании, коллегах, заведующем.
— Заведующий — тип тот ещё. Любит показать, кто главный.
— Но говорят, скоро уйдёт на пенсию. Может, Иван Константинович займёт его место, — добавила другая.
— Только бы не распространил свои замашки на всю больницу, — пробормотала Рита.
— А может, вообще пришлют нового человека, — мечтательно вздохнула Даша.
— Слишком ты смелая, — испуганно огляделась Света.

К третьему дню работы Рита чувствовала себя увереннее. Она помогала пациентам, наблюдала, училась. Особенно трогал её подход пожилой женщины с нарушением моторики.
— Мячик не сжимается…
— Попробуйте понемногу. Это как с доверием — со временем становится легче, — улыбалась Рита.

На обратном пути она снова столкнулась с тем самым мужчиной — теперь с бейджиком.
— Вы заведующий детским отделением?! Я думала, вы… не знаю… может, кардиолог.
Он усмехнулся:
— А я думал, что на вид врач отличается от патологоанатома.
Рита покраснела:
— Простите, неловко получилось. Мне пора.

Она поспешила уйти — и тут же столкнулась с раздражённым голосом Ивана Константиновича:
— Где вы были?
— Я только заступила. Три минуты назад…
— Вот список назначений. Работайте. Я прекрасно знаю, чему вас учат.

Рита взглянула на бумагу.
— Простите, но пациенту нельзя это при диабете.
Заведующий изобразил саркастическую гримасу:
— Браво! Настоящий Шерлок Холмс в белом халате.

Вокруг замерли коллеги. Даша и Света глазами умоляли: «Замолчи». А рядом, незамеченный, стоял тот самый детский врач.

Но Рита не отвела взгляда:
— Я говорю не из вредности. Просто хочу, чтобы пациенты получали нужное лечение.

Заведующий отступил. Под холодным взглядом врача, стоявшего за спиной, он вдруг понял — перегнул. Его слова звучали теперь не как наставление, а как унижение.

Позже, в коридоре, детский врач догнал её:
— Вы молодец. Не каждый способен сказать правду в лицо. Даже если это лицо — заведующего.
— Спасибо, — тихо ответила она. — Я просто хочу делать свою работу хорошо.
— И у вас это получится, — с уверенностью сказал он. — Кстати, меня зовут Артём. Теперь, надеюсь, вы не забудете.

Рита впервые за день по-настоящему улыбнулась.

— Я не о том, что это сложно заметить, — продолжила Рита, голос её дрогнул, но она упрямо держалась. — Просто в назначении стоит препарат, противопоказанный при диабете второго типа. Я подумала, что, возможно, это ошибка.

На мгновение повисла тишина. Иван Константинович сузил глаза, его лицо налилось краской. Он не терпел возражений, особенно от новичков.

— Вы, кажется, решили преподавать здесь фармакологию? — прошипел он. — В следующий раз, прежде чем указывать мне на «ошибки», убедитесь, что вы вообще понимаете, о чём говорите.

Рита почувствовала, как в горле встал ком. Вокруг было слишком много свидетелей. Кто-то замер, кто-то поспешно отвернулся. Только детский врач, стоявший чуть поодаль, внимательно наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди.

— Извините, — тихо сказала Рита и опустила глаза. Она не хотела вступать в конфликт. Особенно сейчас, когда только начинала.

— Вот и отлично, — отрезал заведующий. — Приступайте к работе.

Он развернулся и ушёл, оставив после себя напряжение и неловкое молчание. Девушки подбежали к Рите, увлекая её в сторону.

— Ты что, с ума сошла? — шептала Даша. — Зачем ты начала с ним спорить?!

— Я же просто хотела уточнить, — Рита растерянно покачала головой. — Это же важно…

— Важно? — вмешалась Света. — Ты думаешь, ему важно, что ты нашла ошибку? Он будет ненавидеть тебя до конца твоей стажировки!

Рита тяжело вздохнула. Она не чувствовала себя героиней, скорее — растерянной девчонкой, сделавшей что-то, во что сама верила, но за что теперь придётся расплачиваться.

Однако вечером всё пошло иначе.

Она снова столкнулась с тем самым врачом — детским заведующим, — на парковке. Он прислонился к перилам и ждал, когда она пройдёт мимо.

— Вы были права, — сказал он без прелюдий.

Рита замерла, не сразу поняв, о чём речь.

— В списке действительно была ошибка. Препарат не должен был быть назначен. Я проверил.

Она подняла взгляд. Его голос был спокойным, лишённым иронии.

— Спасибо, что заметили. Не все осмеливаются говорить, особенно вслух. Но, возможно, не стоило делать это так… открыто. Иван Константинович — человек сложный.

— Я не хотела его унизить. Просто… — Она пожала плечами. — Не умею молчать, когда вижу, что может быть вред пациенту.

Он улыбнулся, чуть заметно.

— Это хорошее качество для медсестры. Или для кого-то, кто пойдёт дальше.

— Вы думаете, мне стоит?

— Думаю, у вас есть характер. Остальное — дело времени. И да, меня зовут Алексей.

— Рита, — с лёгкой улыбкой ответила она. — Мы уже знакомы. Почти.

Он протянул руку, на этот раз официально. Пожатие было крепким.

В ту ночь Рита долго не могла уснуть. Её первый рабочий конфликт сменился уважением. И, может быть, чем-то большим.

Но пока — она просто чувствовала: всё только начинается.
На следующее утро Рита пришла в отделение раньше обычного. Ночные мысли не отпускали её — не столько о конфликте с заведующим, сколько о словах Алексея. «У вас есть характер». Её редко так оценивали — без снисходительности, без пренебрежения. Просто по существу.

Она переоделась и пошла в палату мальчика, у которого вчера заметила ошибку в назначениях. Его звали Лёша, ему было семь. Смуглый, с большими тёмными глазами и тонкими руками, он лежал тихо, наблюдая за ней с вниманием, не свойственным детям его возраста.

— Доброе утро, Лёша, — улыбнулась Рита. — Как ты сегодня?

— Лучше. А вы… вы вчера спорили с тем злым доктором?

Рита усмехнулась и поправила угол его одеяла.

— Мы просто обсуждали, как тебе быстрее помочь. Не переживай.

— Вы не такая, как другие, — серьёзно сказал он. — Вы настоящая.

Эти слова неожиданно тронули её. Она провела рукой по его волосам, молча.

В коридоре Риту снова догнал Алексей.

— Ты к тому мальчику?

— Да. Он, кстати, уже лучше себя чувствует.

— Я видел. И… — он замялся. — Не хочу, чтобы ты боялась. Иван Константинович суров, но справедлив. Он просто не выносит, когда его ловят на ошибке. Особенно молодые и… особенно женщины.

Рита фыркнула:

— Приятно, что дискриминация в хорошем настроении — “справедлива”.

Алексей рассмеялся:

— Ладно, ладно. Просто будь осторожна. Ты мне уже нравишься такая, какая ты есть. Не хочу, чтобы тебя сломали.

Рита замерла. Эта фраза прозвучала иначе — не просто по-дружески. В глазах Алексея было что-то мягкое, чуть большее, чем профессиональное участие.

— Я тоже не хочу, — тихо ответила она. — Ни себя, ни пациентов.

Прошло несколько дней. Иван Константинович больше не разговаривал с ней напрямую — лишь сухо передавал поручения через старшую медсестру. Но в назначениях ошибок больше не было. Рита это заметила и внутренне улыбнулась: значит, всё же он принял её всерьёз.

А однажды, в конце смены, Алексей подошёл к ней с неожиданным предложением:

— Слушай, в эту субботу волонтёры устраивают выезд в детский дом — там будут врачи, медсёстры, занятия для детей, игры. Не хочешь поехать со мной?

— Я?.. — Рита удивилась. — Конечно хочу.

Он кивнул, и в его взгляде промелькнуло: «Я знал».

Рита ещё не знала, что этот выезд изменит многое — и в её судьбе, и в её выборе.
…Мальчик по имени Лёша встретил её робкой улыбкой. Вчерашний страх в его глазах уступил место чему-то более тёплому — доверию. Он сжал её пальцы своей худенькой рукой.

— Вы сегодня будете со мной?
— Конечно, Лёша. Пока ты не выгонишь меня сам, — подмигнула она.

Она провела с ним почти час, помогая с упражнениями, подбадривая, рассказывая истории, смешные и выдуманные. За стеклом кто-то наблюдал — невидимый, но ощутимо присутствующий. Алексей.

Тем временем, в кабинете заведующего реабилитационного отделения происходил другой разговор. Иван Константинович сидел у окна, угрюмо глядя на улицу. К нему зашёл Алексей.

— Я не люблю вмешиваться, — начал Алексей. — Но, думаю, вы перегнули палку с молодой медсестрой.
— Вы о той… Рите? — сухо буркнул заведующий.
— Да. Она была права. И вы это знаете. Ошибка могла стоить пациенту здоровья. Вы хотите уйти на пенсию с таким пятном?

Молчание.

— Просто подумайте. Иногда признать чужую правоту — не слабость, а сила.

—

На следующий день Рита была вызвана к Ивану Константиновичу. Сердце застучало в горле. Она ожидала выговора. Но…

— Я пересмотрел назначения, — неожиданно сказал он. — Вы были правы. Это была моя оплошность. Спасибо за внимательность.

Она не сразу поняла, что это было. Извинение? Признание?

— Я просто делала свою работу, — тихо ответила она.

— Именно. Продолжайте в том же духе. — Он сделал паузу. — И… не бойтесь говорить. Даже если это неудобно. Главное — уважать форму, в которой это делается.

Он отпустил её с лёгким кивком. А на выходе Риту ждали Света и Даша с такими лицами, будто увидели чудо.

— Он что, похвалил тебя? — прошептала одна.
— Это точно не сон?

Рита только улыбнулась. Впервые — с чувством полной уверенности.

—

Прошло несколько месяцев. Рита стала не просто частью коллектива — её уважали, к ней прислушивались. Иван Константинович постепенно передавал дела — и, как все говорили, сам рекомендовал Риту на обучение в ординатуре.

Алексей же всё чаще заходил в её отделение. Сначала под предлогом проверки, потом — без предлогов. Иногда — с кофе. Иногда — с предложением прокатиться на старенькой, но уже подчинённой машине Риты.

И однажды, когда они вместе провожали Лёшу домой — он поправился и его выписывали — Алексей вдруг сказал:

— Ты тогда в первый день сказала, что не умеешь молчать. И знаешь, это лучшее, что с нами могло случиться.

Рита посмотрела на него. Её улыбка была мягкой, благодарной.

— А ты сказал, что машина любит, чтобы с ней нежно. Думаешь, люди — тоже?

— Думаю, с тобой — это несложно.

—

Финал оказался не громким, не торжественным. Просто — жизнь вошла в своё русло. Где Рита делала свою работу с достоинством. Где Алексей был рядом. Где пациенты выздоравливали, а ошибки признавались. Где у фарфоровой девушки был стальной стержень — и большое сердце.

И если когда-то заведующий отделением унизил молодую медсестру, то теперь он вспоминал об этом как об уроке. Потому что иногда самые важные перемены приходят в белом халате — и с добрым, но твёрдым взглядом.