Девочка в окне. Участковый, обходя маршрут, услышал стук по стеклу.

Девочка в окне. Участковый, обходя маршрут, услышал стук по стеклу.

Тук-тук-тук! — прерывистые, почти отчаянные удары по стеклу сливались с шумом улицы, едва слышимые в утренней суматохи.

Участковый Валерий, обходя привычный маршрут, заметил этот приглушённый стук. Он невольно поднял голову. В окне второго этажа стояла девочка — лицо бледное, глаза испуганные, волосы спутанные, как у куклы, которой не играли уже несколько лет. Она стучала ладошками по грязному, почти мутному стеклу. Валерий остановился, почувствовав, как внутри что-то сжимается. Он взглянул на её оборванную одежду — футболка, которая висела, будто была с чужого плеча, и слишком большие штаны, державшиеся чуть ли не на одной верёвочке вместо пояса.

— Ты только посмотри… — пробормотал он себе под нос, недоуменно нахмурившись. На пустынной улице больше никого не было — люди в этом районе давно научились держаться подальше от того, что не касалось их лично.

Валерий, всё ещё не отрывая взгляда от окна, сделал шаг к калитке. Дом этот он знал — старый, облезлый, с крошащейся штукатуркой и окнами, которые никогда не открывались. Когда-то здесь жила обычная семья, но уже давно дом выглядел заброшенным. Он протянул руку к калитке и позвал:

— Девочка! Ты меня слышишь?

Она кивнула, продолжая стучать, и её губы что-то шептали, но Валерий не мог разобрать. Это был отчаянный зов на помощь.

— Сейчас, погоди… — Валерий почувствовал, как внутри поднимается тревога. Он подошёл к двери дома и постучал. Сначала тихо, потом сильнее. Ответа не было. Казалось, будто дом давно вымер. Он вздохнул и решил попытаться ещё раз. Теперь уже ударил кулаком по деревянной двери.

— Кто-нибудь дома?! — голос Валерия гулко отразился в пустоте подъезда.

Никакого движения, никаких звуков. Только тишина, такая же глухая, как и в тот день, когда он заметил, что люди перестали приходить в этот дом.

— Так, это мне не нравится, — сказал Валерий себе под нос, достав телефон. Он быстро набрал номер и вызвал подкрепление. В голове вертелись сотни мыслей — а вдруг ребёнок в опасности? Может быть, родители просто ушли по делам? Или что-то случилось?

Через десять минут к дому подъехала патрульная машина. Из неё вышли двое — Сергей и Лёха, напарники Валерия. Валерий махнул им рукой, чтобы подошли.

— В чём дело, Валера? — Сергей приподнял брови, глядя на дом.

Валерий указал на окно. Девочка стояла там, прижавшись к стеклу.

— Видите? Она в таком виде, будто её бросили. Одна. Что-то тут не так, — ответил Валерий, и голос его звучал тревожно.

Лёха взглянул на окно, затем на дверь и кивнул.

— Попробуем войти? — предложил он. — Мало ли что…

Они поднялись по ступенькам к двери и снова постучали……..Ответа не было.

Лёха переглянулся с Сергеем и коротко сказал:

— Ломаем.

С одного удара дверь не поддалась. Со второго — хрустнула, будто кости старика, и распахнулась внутрь, выпуская затхлый воздух и холод, как из подвала. Дом был тёмным, пахло плесенью и чем-то ещё… чужим. Они зашли, переговариваясь короткими командами, фонари вырезали из темноты части обстановки: сломанный шкаф, валяющиеся игрушки, треснувшее зеркало.

— Здесь полиция! — крикнул Сергей. — Если в доме кто-то есть, выходите!

Никакого ответа.

Из-за угла лестницы раздался тихий скрип. Все трое напряглись. Валерий первым подошёл к ступеням, поднял фонарь — девочка всё ещё стояла в окне, но теперь смотрела вниз, будто слышала их.

— Мы идём, — тихо сказал он, больше себе, чем ей.

Они поднялись на второй этаж. Пол скрипел под ногами, как будто протестуя против каждого их шага. Дверь в комнату, где стояла девочка, была приоткрыта.

— Девочка, не бойся. Мы здесь, чтобы помочь, — сказал Валерий и аккуратно толкнул дверь.

В комнате было холодно. В углу стояла железная кровать, покрытая старыми тряпками. Девочка повернулась к ним. Глаза огромные, в них дрожало облегчение. Она шагнула вперёд и тихо сказала:

— Они ушли… вчера. Сказали, что вернутся, но не вернулись.

— Кто «они»? — осторожно спросил Лёха, подходя ближе.

— Папа и тётя. Я не знаю, куда. Я осталась одна.

Тело Валерия напряглось.

— Сколько дней ты одна?

— Это… уже третий.

Её голос был сиплым, как будто она почти перестала говорить.

Пока Лёха вызывал скорую, Сергей обошёл остальные комнаты. В одной из них нашёл документы, кое-какие вещи, и… пустую бутылку из-под водки на полу. Следы прежней жизни: обрывки еды, грязная посуда, покрывшаяся плесенью.

Когда приехала скорая, девочку уже спустили вниз. Она не плакала. Держалась за рукав Валерия и только иногда дрожала. Врач, осмотрев её, тихо сказал:

— Недоедание, обезвоживание. Но жить будет. Вы вовремя.

**Финал.**

Девочку зовут Маша. Её передали в больницу, потом — в Центр временного размещения. Валерий навестил её через неделю. Она уже ела нормально, в палате стояла кукла — новая, чистая. Девочка обняла её, когда он вошёл.

— Ты пришёл, — просто сказала она.

Валерий кивнул. Ему трудно было говорить.

Отец Маши так и не объявился. Тётю нашли — в другом районе, в состоянии наркотического опьянения. Её арестовали.

А Маша… Она позже попала в приёмную семью. В хорошую. Где её ждали.

И иногда, уже став взрослой, она вспоминала: как стояла у окна, как стучала ладошками в грязное стекло — и как один человек услышал её.